25 ноября, 2008

С. Г. Нечаев: обречённый революционер

Сергей Геннадьевич Нечаев родился в селе Иваново в 1848 году, в то время, когда по Европе уже во всю бродил «призрак коммунизма», а в Российской Империи бродили лучшие умы — образовывались тайные общества, велись преступные либеральные разговоры и стремительно росло на дрожжах утопического социализма вольнодумие. Всё это брожение бережно собиралось тайным ссыском, тщательно закупоривалось в бутыль Алекеевского равелина и запаивалось имперским сургучем. И превратилась бы со временем эта брага в благородное старое вино, идеально подходящее к отмене крепостного права и введению конституционной монархии, если бы не Сергей Геннадьевич Нечаев.

img002

Иваново — не город не невест

Это для нас Иваново — город невест, а для императорского двора Иваново, пусть и село до 1871 года, было источником постоянной головной боли. Этот центр легкой промышленности выдавал на гора не только лён, но и отборных пролетариев. Закончилось это образованием первого в России Совета рабочих депутатов во время Первой русской революции 1905 года.

Других объективных причин вырасти в лидера революционного движения у Сергея Нечаева не было. Cын захолустных мещан, имевших скромный достаток и более чем скромное стремление к общественной жизни, он по собственной воле пошел учиться, изучал труды иностранных ученых и даже переписывался с писателем Ф. Д. Нефедовым. К 18 годам он предпринимает несколько попыток вырваться из «чёртого болота», как он называл свой город. Результатом усилий стал успешно выдержанный экзамен на городского приходского учителя в Санкт-Петербурге, столице империи в ту пору, и место учителя младшего класса Закона Божиего.

Целеустремленность, энергичность, решительность и уверенность в себе — все эти качества каким-то удивительным образом были заложены в Сергея и начали проявляться с самого детства. Благодаря им он добивался всех целей, которые он перед собой ставил. В наше время бы сказали — self-made man. И об этом прямо сейчас.

Учитель и студент

Оказавшись в столице, Сергей влачит жалкое существование учителя — чиновника последнего класса. Между тем бурлящий ручеёк жизни проносится прямо у него под носом: где-то там, под партами, конспиративно струилась неблагонадежность и набирала силу безнравственность. Из обрывков случайных разговоров Нечаев узнаёт о Петрашевцах, Каракозове, Ишутинской подпольной организации. Наконец, по воле случая Нечаев оказывается в одном из студенческих кружков и понимает, что это его родная стихия. Он оставляет всякие дела, почти забрасывает службу и полностью отдается студенческим делам. Двадцатилетний учитель по профессии и студент по призванию формулирует цель своей жизни — «социальная и политическая революция» — и составляет «Программу революционных действий».

«Полная свобода обновленной личности лежит в социальной революции. Только радикальная перестройка нелепых и несправедливых общественных отношений может дать людям прочное и истинное счастье. Но достигнуть этого при настоящем политическом строе невозможно, потому что в интересах существующей власти — мешать этому всеми возможными способами, а, как известно, власть обладает для этого всеми средствами. Поэтому, пока будет существовать настоящий политический строй общества, экономическая реформа невозможна, единственный выход — это политическая революция, истребление гнезда существующей власти, государственная реформа. Итак, социальная революция — как конечная цель наша и политическая — как единственное средство для достижения этой цели».

Однако, революцию в одиночку не совершить. Нужны были соратники. Но вот с этим была проблема: Нечаев практически не знал людей, не умел с ними общаться. Несмотря на энергичность и решительность вербовать сторонников своих взглядов среди студентов у Нечаева получалось неважно. Он пугал своей страстью и бесстрашием, призывами к демонстрациям и необдуманной пылкостью. В итоге умеренное крыло вольнодумствующего студенчества объявило ему бойкот.

Чтобы добиться успехов, Сергей действует по принципу «чем хуже, тем лучше» — анонимно доносит на активистов, стравливает студентов с их начальством, подталкивает всех к открытому протесту. Не корысти ради и не самолюбия для. Чтобы захватить ветер перемен, Нечаев хотел поднять парус на утлом судёнышке студенческого сообщества, прежде чем оно додрейфует до прочного и благонадежного берега старших курсов. 

Женева

Как известно, чтобы стать авторитетом, нужно отсидеть. Чтобы стать авторитетом быстро, арест и заключение можно инсценировать. Так и поступает Нечаев — подкидывает записку якобы из везущей его «в крепость» полицейской кареты. А сам убывает в Швейцарию, в славный город Женеву.

Это сейчас Женева — райский уголок для пенсионеров, а тогда часовые механизмы революционных бомб сверялись по швейцарским хронометрам; время шушенских часов с кукушкой ещё не пришло. Впрочем, пенсионеры облюбовали пологие берега Лемана уже тогда. Среди них были бойкие старички Бакунин, Герцен и Огарев, на поддержку которых и рассчитывал Нечаев.

Если Герцен и Огарев спокойно критиковали русское правительство через эмигрантский «Колокол» и не хотели портить экстремизмом заслуженную старость, то Бакунин, в свое время принимавший активное участие в Пражском и Дрезденском народных восстаниях, за что чуть не поплатился головой, мириться с нею был не готов. У него была готова своя — анархическая — философия, которая предполагала замену государств свободными автономными обществами, организованными «снизу вверх» и настойчиво требовавшая реализации. Дело стало за малым — найти добровольцев, согласившихся бы разрушить государства, а там уж за люмпенпролетариями не заржавеет.

Понятно, что Бакунин увидел в Нечаеве того, чьими руками он принесёт в Россию спасительный огонь анархии. А Нечаев, даром что молодой, позволил увидеть Бакунину всё, что тот хотел, включая могущественную и многочисленную тайную организацию, находящуюся под его жестким контролем, и готовность к восстанию. За это он выхлопотал у Герцена и Огарева средства из так называемого Бахметьевского фонда, оказал теоретическую поддержку, в частности, помог выпустить знаменитый «Катехизис революционера», начинавшийся так:

"Революционер — человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единой мыслью, единой страстью — революцией". ("Катехизис революционера", 1869 г.)

Но главное, он выписал ему фальшивый мандат от имени «представителей русского отдела всемирного революционного союза», скрепив его своей настоящей подписью. Имея такого уважаемого спонсора, Нечаев возвратился в Россию, чувствуя себя настоящим революционером. Он и не думал выполнять поручения Бакунина. Он вообще не думал о том, что будет потом, его не интересовала никакая философия, даже анархизма:

"Революционер презирает всякое доктринерство и отказывается от мирской науки, предоставляя её будущим поколениям. Он знает только одну науку — науку разрушения". ("Катехизис революционера", 1869 г.)

К сожалению, ему удалось обмануть не только женевских эмигрантов, жандармерию и товарищей-студентов, но и самого себя — он уверовал в свое могущество над всесильной революционной организацией. В которой было по его возвращению в столицу от силы пара десятков зеленых студентов.

Преступление и наказание

В 1866 году Достоевский поставил вопрос ребром: «Тварь я дрожащая или право имею?». В 1869 году Нечаев однозначно ответил на него, организовав убийство одного из своих соратников, Ивана Ивановича Иванова, отказавшего повиноваться приказу. Действовал Нечаев от имени могущественного Комитета общества «Народная расправа» со штаб-квартирой в Женеве, которого в природе, естественно, не существовало. Таким образом он создавал впечатление причастности к общему большому делу, из которого нет выхода, кроме как смерть. «Революционер — человек обреченный» — пора было доказать это сообщникам на деле. Несчастного Иванова заманили на пустырь и задушили, а его труп попытались утопить подо льдом Невы.

"Он в глубине своего существа, не на словах только, а на деле, разорвал всякую связь с гражданским порядком и со всем образованным миром, со всеми законами, приличиями, общепринятыми условностями и нравственностью этого мира. Он для него враг беспощадный, и если бы он продолжал жить в нем, то для того только, чтобы его вернее разрушить". ("Катехизис революционера", 1869 г.)

Не прошло и пары месяцев, как преступление, совершенное по-дилетантски, было полностью раскрыто, все участники схвачены и преданы суду. Однако, среди них не было самого Нечаева — он опять бежал за границу в поисках помощи. Это был первый открытый политический судебный процесс в России. Думаю, не стоило бы говорить, что он же был и последним.

Заключение

Опять прибыв в Швейцарию, Нечаев попытался развить созданную им до этого мистификацию среди российских эмигрантов — теперь преследовавшие его ищейки из политического сыска волей-неволей работали на его революционную репутацию. Однако, втереться в доверие после того, как он надул Бакунина и попытался шантажировать наследников к тому времени уже покойного Герцена, было невозможно даже при всей доверчивости тогдашней публики. За его методы его осудили те, на чью помощь он уповал. В конце концов, он уже ждал и желал ареста. По доносу Адольфа Стемпковского, секретаря интернациональной марксистской секции, 29 июля 1872 года Сергей Нечаев был схвачен и вскоре переправлен в Россию.

Как и верил жестоко обманувшийся Бакунин, Нечаев «погибнет героем». Несмотря на то, что суд приговорил его к гражданской казни и 20 годам каторжной работы, Николай II росчерком пера отменяет это решение и ставит резолюцию: «… заключить навсегда в крепость».

Почти через 10 лет после суда, и день в день через 13 лет после убийства Иванова заключенный камеры № 1 Секретного дома Алексеевского равелина Сергей Нечаев скончался, заморенный болезнями, недоеданием и одиночестом.

Заключение (в смысле эпилога)

К тому времени, как Сергею Нечаеву исполнилось 25 лет, его боялся весь цивилизованный мир, включая революционеров. От него открестились Маркс с Энгельсом, заклеймив его трактовку коммунизма «казарменным коммунизмом». Обманутый анархист Бакунин в сердцах назвал его Катехизис «Катехизисом абреков». Испуганный Достоевский, один из петрашевцев, обозвал Нечаева и его последователей «Бесами» и написал о них одноименную книгу. Император Земли Русской в страхе превысил полномочия и воспользовался служебным положением, чтобы спастись от него.

У Нечаева был только один верный и идейный поклонник, последовательно на деле доказавший, что в условиях абсолютизма подход Нечаева единственно возможный и действенный для выполнения поставленной задачи "разрушения мира до основания". Этим поклонником был Владимир Ильич Ленин.

                                              Fin

О Бакунине (ЖЗЛ) / О Нечаеве (ЖЗЛ и ещё кое-что) / О Бахметевском фонде (интересно)

Комментариев нет:

Почитайте моих друзей

  • Jean-Pierre Bacri (1951 - 2021) - Грустная новость из Парижа (увидела в инстаграме Жюльетт Бинош). 18 января 2021 года от рака скончался французский актер и сценарист Жан-Пьер Бакри. Ему бы...
  • - Ученые, изучающие общество, заметили, что сознание индивидуума, находящегося в одиночестве, является уязвимым со стороны галлюцинаций и иррациональных ст...

или мои предыдущие посты